Post-Covid blues — это размышление о звуке кашля, разворачивающееся согласно блюзовому композиционному приёму «call & response»: последовательности различных фраз, построенных как музыкальный диалог. Проект принимает форму диалогического эссе художника и куратора, где каждый элемент — от звука до визуальных интервенций — становится полем для переосмысления роли звука в постковидном опыте.
В центре этого диалога — парадоксальный сдвиг восприятия кашля: повседневный звук внезапно становится заряженным социальным сигналом, разрывающим публичное пространство и вызывающим воспоминания о пандемии. Это обостряет нашу чувствительность к Другому, превращая телесный рефлекс в маркер уязвимости, отчуждения и контроля. Кашель символизирует хрупкость чужого тела и одновременно обнажает нашу собственную, тем самым высвечивая биополитическое напряжение между индивидуумом и социальным порядком. Сколько времени понадобится, чтобы отзвуки пандемии затихли? Чтобы эти слуховые триггеры утратили власть над коллективным сознанием?
Как отмечает музыкальный теоретик Мишель Шион1, слушать — недостаточно, необходимо ещё и именовать звуки, чтобы «очеловечить» шумы и снизить возникающую от встречи с ними тревожность. Опираясь на спонтанные ассоциации, нелинейные размышления и идеи философов и культурных теоретиков, этот текст исследует, как звук кашля продолжает резонировать в культуре, современном искусстве и повседневной жизни сегодня. Диалог проходит через размышления о слушании как социальном процессе, о способах смягчения тревоги, связанной с кашлем, и воображаемых практиках преодоления отчуждения. Лишенный структуры, местами хаотичный, он вызывает в воображении звуковые ландшафты меланхоличной блюзовой мелодии, и визуально напоминает движущееся текстовое изображение — многослойное, с отпечатками впечатлений, следами подсознания и сырыми теоретическими вставками.
Post-Covid blues обращается к диалогу как к формату, методологии, а также как к фундаментальной практике связи. Там, где диалог стремится объединить, он одновременно вопрошает о траектории постковидной тревожности и отчуждении. Парадоксально, но в контексте пандемии «разъединение», с одной стороны, становится причиной разрушения связей, но с другой, обращает на них всё своё внимание — напоминая, что разобщение может быть формой солидарности, заботы и поддержки.
Текст был опубликован на английском языке в альманахе Struer Tracks Almanac, «Kommunal Praksis» в рамках Биеннале звука и слушания (Струер, Дания, 2025).
Янис: После ковида кашель стал чем-то выводящим из себя. Когда незнакомый человек кашляет рядом со мной, я взрываюсь внутри и одновременно съеживаюсь. Мне кажется что он болеет именно ковидом и что прямо сейчас заражает меня.
Яся: Так странно, с момента начала пандемии прошло 5 лет, а эхо гуляет до сих пор. Если я увижу в супермаркете человека в маске, я, скорее всего, буду сторониться его; звук — а именно кашель — более серьезный маркер, потому что это уже доказательство недуга, а не догадка о нем.
Наше слушание — точнее, услышание — превращается в коммуникацию, в запуск реакции выбора: сближения или дистанцирования. И звук кашля точно не приглашает сблизиться.
Ковид как будто бы уже в прошлом, но благодаря звуку он остается явленным — как призрак, продолжающий бродить среди нас. Сколько времени должно пройти, чтобы эти триггеры растворились? А пандемия вообще прошла?
> Саломея Фёгелин в работе Listening to Noise and Silence. Towards A Philosophy Of Sound Art: «Если я замечаю сопутствующий звук, я, скорее всего, подчиняю услышанное восприятию увиденного: звук наполняет зрительное образное содержимое и делает его реальным; он придаёт изображению пространственное измерение и временную динамику»2
Янис: Однажды, гуляя по галерее и услышав кашель, я заметил любопытный эффект: хотя он не обращён к кому-то конкретно, каждый невольно воспринимает его как личный сигнал. Я придумал нехитрый проект — сделать аудио-инсталляцию с кашлем, в галерее, заполненной другими работами. После ковида добавился какой-то дополнительный слой субъектности: когда тебя окликают кашлем — ты оборачиваешься.
> Интерпелляция3 — термин, впервые предложенный марксистским философом Луи Альтюссером и описывающий процесс воздействия идеологии на отдельного субъекта, тем самым фактически представляя его в виде явления (effect). Отсюда, в соответствии с теорией Мишеля Фуко, Альтюссер выступает против классического определения субъекта как причины и сущности: другими словами, ситуация всегда предваряет (индивидуальный или коллективный) субъект. Особенно интерпелляция подразумевает момент и процесс признания взаимодействия с соответствующей идеологией.
> SEARCH…
Яся: Осенью 2024 я пошла на спектакль в Вильнюсе — постановку Кристиана Люпы «Волшебная Гора» по Томасу Манну. Спектакль длился 5 часов, испытание не из легких. Все действие пьесы развивается в туберкулезном диспансере, где болеющие герои то и дело прерывисто кашляют. Но с самого начала мы слышим кашель и в зале.
Я не привыкаю к этому звуку, он возникает в разных частях партера и с развитием постановки начинает волновать меня все больше и больше, мне неуютно. «А тебе не кажется, будто эпидемия не на сцене, а вот сейчас, в Вильнюсе?» — говорю я подруге, которая пришла со мной. Мы так и не поняли, было ли это частью сценария или в городе новая волна заболеваний.
Но это заставило задуматься о том, как звук формирует наше поведение, какой функцией контроля и порядка он обладает. Гудки, колокола, сигналы светофоров — а теперь и кашель. Он является сигналом, «звуковой меткой», своеобразной сиреной; он не сливается с фоном, а образует фигуру, выходящую на первый план и ассоциированную с тревогой и страхом — и конкретным сообществом «других», заболевших.
> Представь себе: ты сидишь в театре, смотришь вдохновляющий спектакль. На сцене хорошие люди делают хорошие вещи. Ты слушаешь, затаив дыхание, полностью погружен в происходящее. И вдруг рядом кто-то начинает кашлять. Кашляет, кашляет… и в какой-то момент, потому что он мешает тебе наслаждаться спектаклем, ты его избиваешь. И, делая это, ты совершаешь акт насилия. Так кто виноват? Кто здесь м*дак? Театр и драматург, которые написали этот добрый, воодушевляющий спектакль для тебя? Смысл в том, что только по-настоящему хороший человек способен на всякое дерьмо.
КАШЛИН, публицист
> Представь себе: ты в театре, смотришь вдохновляющий спектакль. На сцене хорошие люди делают хорошие вещи. Ты слушаешь, затаив дыхание, полностью захваченный происходящим. И вдруг, рядом кто-то начинает кашлять. Этот кто-то — я. Я пытаюсь сдержать, подавить, проглотить этот кашель. Но он всё равно прорывается. Поворачиваются головы. Вздох, косой взгляд, шёпот жалобы. Я не пытаюсь перебивать, не хочу испортить чей-то момент красоты, но моё тело меня предает. И вот в какой-то момент ты не выдерживаешь. Ты, праведный зритель, любитель всего доброго и чистого. Теперь ты уже не просто смотришь осуждающе — ты действуешь. Своим присутствием, своим кашлем я разрушил твою иллюзию доброты. Так скажи, кто виноват? Кто здесь настоящий злодей? Я — за то, что издал звук? Или ты — за то, что доказал: твоя терпимость, твоя добродетель, твоя «хорошесть» живут только до тех пор, пока мир вокруг остается идеально тихим?
Смысл в том, что только по-настоящему хороший человек способен на всякое дерьмо.
COUGHIN, посетитель
> Мизофония (от греческих слов miso — «ненависть» и phonia — «звук») — это состояние, при котором человек испытывает сильные негативные эмоциональные и физические реакции на определенные слуховые или зрительные стимулы, известные как «триггеры».
Янис: Звук может быть как объединяющей практикой, так и разъединяющей. Пример, когда звук «стягивает» к себе — это работа Йенса Хаанинга «Turkish Jokes» (1994): в турецком районе центрального Осло воспроизводилась запись шуток, рассказанных турками на их родном языке. Аудио транслировалось через громкоговоритель, прикрепленный к световой опоре. Турецкие эмигранты собирались у громокговорителей послушать смешные рассказы. Рассуждая об этом проекте, исследовательница Клэр Бишоп пишет: «Освещенный текст на арабском языке или громкоговоритель на турецком языке меняют отношения между местным и чуждым»4. Реляционное искусство стремится создавать не только объекты, но и ситуации и встречи, которые исправляют слабости в социальном связующем звене.
Идея же моего проекта, посвященного кашлю в музее, меняет вектор ровно наоборот — он ведет к разобщению. И все же, это указывает на определенную проблему: замечая разрыв и усиливая его, мы начинаем серьезнее размышлять о попытках его преодоления.
> Тогда, в ходе разговора, один из нас решил достать буквы C‑O-U-G‑H, взять их в рот и «выкашлять», пытаясь ощутить связь между звуком, его материальностью, и текстом. Некоторые буквы остались во рту, другие разлетелись за пределы бумаги. Мы решили записать кашель и транскрибировать этот звук в текст. Так мы ощутили движение звука сквозь материальные частицы текста, переход от слышимого к видимому, когда реальный кашель слился со своим означаемым — своим названием.
Янис: Моя жена Даша и я провели Рождество и Новый год 2020/2021 в Стамбуле, пробыв там около месяца. Ковидные ограничения в Турции были достаточно суровые, но это не касалось пребывания туристов — поэтому мы выбрали это направление для отпуска. К тому моменту я переболел ковидом два раза (один раз до изобретения вакцины, второй раз — после).
В Стамбуле мы были в первый раз, и из рассказов друзей знали только, что в нем очень людно. Но не в этот год. На улицах не было никого. Мы жили в 10 метрах, перпендикулярно от улицы Истикляль, одной из самых популярных пешеходных улиц Стамбула. Практически все магазины и кафе были закрыты, но некоторые — по непонятным негласным правилам — работали.
Самым раздражающим правилом было, что на улице нужно было надеть маску. Большинство туристов пренебрегали этим правилом, и полицейским было все равно. Но бдительные местные жители могли вежливо показать взмахивающим жестом, что стоило бы ее надеть.
> Биовласть (или биополитика), по Фуко5, — это форма власти, сосредоточенная на регулировании жизни и здоровья населения, а не только на контроле территории или политических прав. Биовласть формирует нормативные стандарты, регулирует поведение и влияет на восприятие нормальности и отклонения в обществе.
Яся: Мне кажется, что звук кашля может иметь и полезное назначение. Мы постоянно говорим о страхе и предостережении, наши разговоры часто приобретают тревожный оттенок, но так и не выходят за его рамки. Помнишь, как наша общая подруга рассказывала о работе в лаборатории саунд-арта, где исследовали больничные архивы? Один из художников специально просил записи реального кашля, чтобы изучать звуки физиологического происхождения, изымая их из первоначального семантического поля, помещая в художественный контекст и наделяя новыми значениями. Может быть, и мы смогли бы вдохнуть в звук кашля новую жизнь, дать ему свежие означающие, с которыми можно работать в пространстве искусства?
Рассматривая звук в контексте выставочных практик, мы можем говорить о субъективной направленности звука как опыта, выходящего за рамки материальности объекта. Неоднозначные звуки могут вызывать яркие образы и интерпретации, побуждать зрителей делиться опытом. Этот процесс вслушивания способен создавать чувство общности среди тех, кто взаимодействует с произведением. Звук побуждает нас подниматься на другие уровни восприятия, которые, даже не будучи напрямую связанными с объектом или источником, формируют определённую «звуковую ситуацию»6. Жан-Люк Нанси метко назвал эти трансцендентные поведенческие проявления звука «по ту сторону звука»7. Вопрос в том, каким образом, вызывая само чувство тревоги, такие дезориентирующие звуковые ситуации могут способствовать ее преодолению.
Янис: Несколько дней назад Яся сказала, что, возможно, не придет на вечеринку к друзьям, потому что плохо себя чувствует. А 1 марта 2025 года — в самый последний день перед дедлайном для этого текста — она действительно заболела.
Яся Миненкова — исследовательница культуры, независимый куратор и арт-критик.
Янис Прошкинас — художник, исследователь и продюсер, со-основатель и СЕО платформы по гуманитарным наукам «Страдариум», выпускник ИПСИ и Вильнюсской академии искусств.
spectate — tg — youtube
Если вы хотите помочь SPECTATE выпускать больше текстов, подписывайтесь на наш Boosty или поддержите нас разовым донатом:
- Chion M., Steintrager J. A. Sound: An Acoulogical Treatise. — Durham, NC: Duke University Press, 2016. P. 13
- Voegelin S. Listening to Noise and Silence: Towards a Philosophy of Sound Art. — New York: Continuum, 2010. P. 11
- Альтюссер Л. Идеология и идеологические аппараты государства (заметки для исследования) // Неприкосновенный запас. 2011. №3 (77), 6 сентября 2025, доступно по: https://magazines.gorky.media/nz/2011/3/ideologiya-i-ideologicheskie-apparaty-gosudarstva.html (дата обращения 6.09.2025)
- Bishop C. (Ed.). Participation. — London: Whitechapel Gallery; Cambridge, MA: MIT Press, 2006/2007. P. 90.
- Фуко М. «Нужно защищать общество»: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975–1976 учеб. году / пер. с фр. Е. А. Самарской. — Санкт-Петербург: Наука, 2005. С. 173
- Chattopadhyay B. Beyond Matter: Object-disoriented Sound Art // Seismograph/DMT, 06.09.2025, доступно по: https://seismograf.org/fokus/sound-art-matters/beyond-matter-object-disoriented-sound-art
- Nancy J.-L. Listening / transl. by Charlotte Mandell. — New York: Fordham University Press, 2007. P. 9
