Я летел на Кубу увидеть динозавров и птеродактилей, потому что в детстве я коллекционировал марки, среди которых были любимые с названием СИВА. На них часто можно было увидеть изображения этих древних животных. Только через много лет я понял, что слово СИВА нужно было читать не по-русски, а по-английски. Так волшебная страна Сива из моего детства превратилась в Кубу. Динозавров я не встретил, но встретил много другого.
1. Культура американских машин
Удивительно, как порой культурные коллизии возникают в причудливых исторических обстоятельствах, когда казалось бы ничего не светит совсем, а оно раз и появилось, да еще и стало визитной карточкой целой страны. После 1959 года импорт американских машин на Кубу закончился, но появились необъятные американские санкции, благодаря которым сегодня Куба находится в глубочайшем кризисе. С того момента рост американского автопарка Кубы был поставлен на паузу, как и коллекция Морозова после 1917 года, т. е. погружен в летаргический сон, когда жизнеобеспечение поддерживается, а регенерации не происходит. Автопарк как судно искателей золотого руна, которое, доплыв до этого самого руна, в виду бесчисленных ремонтов осталось без единой оригинальной детали.
Все машины на Кубе подобны коровам в крестьянских семьях, они являются кормилицами и бережно передаются от отца к сыну уже более 4 поколений. Внешне машины выглядят в идеальном состоянии: покрашенный и лакированный кузов, хромированные диски, вылизанный салон, но по маленьким нюансам можно понять, что машины очень старые и что-то внутри у них не так. Это напомнило мне слух о том, что на Кубе стали делать фейковые сигары, у которых внешний лист — табачный, а внутри — банановые листья. А что если действительно у кубинских машин банановые листья внутри, обеспечивающие ход машине, и это их супер-технологическая тайна, которую они под страхом смерти хранят в секрете?
Можно ли себе представить современную Кубу без этих машин? Конечно нет! Теперь это бренд! Кого нужно за это благодарить? Только американские санкции! Так под гнетом выковывается и закаляется сталь кубинской культуры!
2. Жигули, Москвич и космос!
Главные вопросы, которые задают всем приезжим на улице:
— покататься на американских машинах,
— обменять деньги,
— ром,
— сигары,
— кокаин,
— чики.
Очередной ночью кубинцы на оживленной улице снова задали эти вопросы. Я, будучи на веселе, ответил: «Ничего не нужно, но вот что я вам расскажу!»
«Все ваши машины вокруг (стояло примерно 6–9 штук) — это советский автопром, который попал на ваш остров благодаря Советскому Союзу. Вот это — Москвич, а вот это — Жигули. А Жигули — это ещё и горы, где Репин своих бурлаков писал, понимаете? Вас испанцы угнетали, заставляя выращивать тростник и табак на своей земле, а у нас свои своих заставляли таскать баржи. Видите разницу? У вас колониальный дискурс, а у нас — самоколонизация, крепостное право. Понимаешь, Габриэль?» (Вчера он мне помог купить хорошие сигары, и я запомнил его имя.)
Я поймал себя на мысли, что уже перешёл на русский. Вокруг стояли водители-кубинцы, а к ним присоединилась вся улица. Я весь в белом, как сеньор, да ещё и в белой шляпе, как Леонсио из «Рабыни Изауры».
«Теперь слушайте внимательно! Ваш брат, первый кубинский космонавт Тамайо Мендес, пил на орбите с русским космонавтом! В космосе! Они как-то умудрились пронести в ракету водку — это у нас на уровне ДНК, что-нибудь пронести!» Я добавил: «Я тоже на выпускном в школе пронёс бутылку водки, понимаете? Я тоже космонавт!» Кубинцы кивали и улыбались, но явно не понимали ни слова.
«А кто из вас занимается знаменитым кубинским боксом? Давайте подерёмся!» — сказал я. Ответа не последовало — только улыбки. Тогда я пошёл искать Хемингуэя. Он любил подраться. Нашёл только его бар и бронзовую скульптуру. Чокнулся с ней и пошёл спать.
3. На улице как свой
«Ты из какой страны? Что ищешь?» Этот вопрос так часто задавался, что я начал на него отвечать «I’m from Russia and looking for happiness and rest!» Это сбивало уличных продавцов и настраивало меня на игривый лад. Также я отвечал:
- «Я из страны, где зима длится полгода, а потом ещё полгода ждёшь следующей зимы»
- «Оттуда, где пельмени — это не еда, а религия»
- «Из того места, где водка дешевле, чем бензин»
- «Я из страны, где “счастье” измеряется в километрах до моря. Сейчас пытаюсь сократить эту дистанцию»
4. Мурал, дед, Педро и фоки-фоки
Старина Хэм преследовал меня повсюду, и сложно этому удивляться, когда Гавана напичкана кафе, ресторанами и другими местами, так или иначе связанными с его именем. Дедушка днями напролет плющил алюминиевые банки рядом с моим муралом и словно две капли воды напоминал старика из «Старика и моря». Оказалось, что он говорит по-русски. В детстве он изучал этот язык в гаванской школе, когда близость Кубы и СССР была естественной. Всю свою жизнь он провел в Гаване, и, судя по его внешнему виду, свою рыбу так и не поймал, если не считать стаи алюминиевых банок, которые он ежедневно «ловил». Это, возможно, слишком едкая аналогия для такого безобидного дедули, но жизнь, увы, есть жизнь.
Спустя всего пару дней, какой-то местный, не удержавшись, помочился на мою стену, пока я отвлекся на беседу с мексиканской художницей, чья стена была по соседству. Я закричал в его сторону, он вздрогнул от неожиданности и поспешно ретировался. Я много раз сам видел и слышал, что в Гаване нет общественных туалетов, и народ справляет нужду где придется, поэтому пары облаков нашатырного спирта встречаются в городе довольно часто.
Другой случай произошел с соседкой — женщиной из дома, на котором я делал мурал. Она подошла ко мне и на ломаном английском, сопровождая слова жестами, показала, что хочет, чтобы я сделал рисунок на стене в ее квартире. Взамен она пообещала мне массаж и «фоки-фоки». Последнее я не понял, но потом до меня дошло, когда она хитро заулыбалась. Я поблагодарил и отказался, сославшись на нехватку времени.
Закадычным другом стал местный кубинец Педро. Он постоянно пил паленый ром и излучал жизнерадостность и дружелюбие. Педро называл меня своим лучшим другом и просил подарить ему рубашку на память. Его знала вся округа, и казалось, что он тоже знает всех и вся. Например, когда организаторы долго не могли найти лестницу для моего мурала, я обратился к Педро, и он нашел ее буквально за три минуты. Он огляделся, увидел какого-то прохожего, спросил на испанском, и через час лестница уже стояла у моей стены. Дефицит всего и жестокие лишения сплачивают людей, что, в свою очередь, способствует процветанию черного рынка, где можно найти буквально все, что угодно.
5. Главный альфонс Гаваны
Мы поднялись на крышу гостиницы «Англетерия», где проходил музыкальный концерт. Только мы расселись и заказали напитки, как музыка прервалась, и солистка начала подходить к зрителям, прося денег за работу музыкантов. У меня деньги закончились — я накупил подарков, и, чтобы не тащиться домой, я попросил одну из моих спутниц-художниц оплатить мои напитки с обещанием вернуть.
Когда солистка подошла к нашему столу, она сразу обратилась ко мне. Я сказал, что денег нет. Другие художницы передали свои деньги, и я остался единственным, на кого она вопросительно смотрела. Возникла пауза, и я снова повторил, что денег нет. Рейчел, художница из Германии, решила меня спасти: достала несколько купюр и передала их за меня. Солистка ехидно заулыбалась и, оглядывая нашу компанию из пяти человек, где я был единственным мужчиной, произнесла: «Женская сила, женская сила!» Я глупо попытался возразить, что она не так все понимает, но было уже поздно. Она ушла, а я почувствовал себя отвратительно.
Мне хотелось пойти домой, взять деньги, вернуться и заказать ее музыкальную группу, чтобы она пела всю ночь. В этот момент я загуглил самые известные песни о прощении:
- Sorry — Justin Bieber.
- Back to December — Taylor Swift.
- Please Forgive Me — Bryan Adams.
- Apologize — OneRepublic.
- Sorry Seems to Be the Hardest Word — Elton John. Вот это более-менее подходит. Всю ночь петь мне одному эту замусоленную слезливую хрень. Интересно, сколько раз за ночь можно ее спеть?
Но тут принесли холодные напитки (как ту самую месть, которую нужно подавать холодной), я выпил, и меня отпустило. Тем не менее, я подумал: «Володя, тебя приняли за альфонса на крыше главной гостиницы Гаваны!» Через пару дней на открытии биеннале был проект «Дерись как девчонка!» группы художниц «Черные пантеры из Намибии», где как раз говорилось о женской силе. «Володя, ты на два дня раньше открыл биеннале, гордись!» — съязвил я в собственный адрес.
6. Сталин
На главной гаванской улице Прадо по выходным местные художники выставляют свои работы. Преимущественно они изображают городские виды Гаваны, машины, пляжи и курящих сигары. Но среди них был один автор, который представил обложку французской газеты с новостью 1953 года о смерти Сталина. Я сначала опешил, стал рассматривать детали и удивился этой сюрреалистической экспозиции, где работы, созданные для туристов, вдруг оживают мертвым Сталиным. Местные художники романтизируют образ Кубы, но вот один с ложкой дегтя «поганит» этот медовый замес.
Работа была выполнена достаточно просто, без реалистических подробностей. Рядом стояли лавки с сувенирными черепами разных размеров, выглядящими как театральный антураж для свершившегося факта богопадения. Несколько раз местные говорили мне, что Кастро для них такой же Сталин. На вопрос «А как же Че Гевара?» мне отвечали, что он скорее международный бренд, а внутри Кубы только Кастро! Похоронен он рядом со своим духовным наставником, поэтом Хосе Марти, так же как Сталин был похоронен с Лениным.
Остается вопрос: будет ли у Кастро свой Иван Спиридонов (первый секретарь Ленинградского обкома), по чьей формальной инициативе тело Сталина вынесли из мавзолея 31 октября, в день Хэллоуина? Надо отдать должное: Кастро выступал за то, чтобы после своей смерти его имя и фамилия не использовались в названиях институтов, площадей, парков, проспектов, а также был против воздвижения памятников, бюстов, статуй и других подобных объектов в свою честь.
7. Сантерия
Удивительна кубинская религия сантерия, являющаяся примером контрабанды смыслов. Чтобы избежать наказания со стороны испанских колонизаторов, рабы молились католическим святым, идентифицируя их с божествами своей религии. Так святой Себастьян условно стал богом дождя, а святая Мария — богиней плодородия. На уличных религиозных шествиях рабы несли скульптуры святых, украшения и прочие атрибуты католического христианства, а на самом деле в этот момент прославляли своих африканских богов. Догадываюсь, что между ними в этот момент происходили своего рода перемигивания и подмигивания, формируя тайное общество посвящённых, как в известной пьесе «Ужин дураков». Дураками, разумеется, тут были испанцы.
Представьте, как если бы на празднике первого мая в многочисленных портретах вождей видели, например, Малевича, Пикассо или Сезанна! Представили? А теперь представьте, каким должен быть уровень государственного давления с одной стороны и любовь к искусству с другой, чтобы такое возникло?
Мимикрия и камуфляж религии напомнили историю с Татлиным, который как троянский конь оказался в мастерской Пикасcо в образе слепого уличного музыканта с бандурой, чтобы подглядеть художественные таинства мэтра. А спустя полтора месяца в мае 1914 он показал в Москве свою первую выставку живописных рельефов. В 1935 году на похоронах Малевича, стоя у его гроба, он будет иметь наглость сказать ему «Притворяешься!»
Обе истории показывают, как креативная адаптация и мимикрия могут служить способом выживания и развития идей. При этом в обоих случаях скрытность становится инструментом не только защиты, но и мощной трансформации культурного наследия или художественного языка.
8. Стереотипы
Много раз я становился тем, кто вынужден выслушивать все известные стереотипы о русских, в частности об их безумии. Сразу вспомнил, как Щукин втридорога покупал у другого коллекционера Гюстава Файе картину Поля Гогена «Жена короля». После, когда современники упрекали его в продаже, он отвечал, что за всю свою коллекцию произведений Гогена он не заплатил столько, сколько этот безумный русский только за одну картину. Сам Щукин говорил: «Безумец написал, а другой безумец купил!».
«Россия — это бессознательное Запада!» — эта фраза Бориса Гройса является бутылочным горлышком, сквозь которое как будто нужно пролезть, чтобы предстать «настоящим русским» перед западным зрителем, как это сделал Олег Кулик, например. За последние пару лет термин «настоящий русский» претерпел значительные изменения, и горлышко сузилось до игольного ушка.
Чтобы подкрепить представление о безумных русских, я стал отправлять моим новым знакомым безумные видео о том, как российские школьники прыгают с 8 этажа в сугроб, сцену с медведями, где они сидят за столом и пьют водку, а потом борются с хозяином, знаменитую поездку на танке в магазин. Поддержать миф о сумасшедших русских — это такая забава и даже троллинг, когда потешаются над тем, кто думает, что он развлекается.
9. Цой — не герой!
Однажды, сидя в ресторане с моими новыми друзьями, мы решили включить друг другу наши самые популярные песни. Моя очередь была последней. Мексиканцы поставили мне ту самую жизнерадостную и веселую музыку, новозеландка включила какую-то попсу, немка тоже. А я, не раздумывая, поставил им «Пачку сигарет» Цоя. На их лицах отразилось недоумение: «Вы что такое слушаете?» Я ответил, что это наш главный исполнитель за последние сорок лет. На что мне ответили, что всё очень депрессивно, ритм однообразный и в целом скучно. В этот момент я почувствовал уязвленность, словно престиж моей страны был поруган, и стал обдумывать план по захвату их стран.
В этот миг культурные различия обнажились так, что стали видны каркасы исторических предпосылок, обертки политических режимов, репрессии и даже цветные карты климатических зон.
А что можно было написать, сидя ночью одному в кочегарке, подбрасывая уголь в печь? При том что Петербург, при всей своей туристической красоте, достаточно депрессивный город? В нашей истории, в принципе, одно бесконечное и непрерывное насилие со страданием — это часть нашей ментальности. Как я им это объясню? Да и зачем? Я понял, что Цоя невозможно слушать на пляже с белоснежным песком и лазурным морем. В таких условиях он бы не появился в принципе; тут всё обречено на Боба Марли.
Это не органично: вся суть и природа Цоя вступают в противоречие с окружающим латиноамериканским миром. Цой органичен в спальных кварталах, засеянных панельными домами, накрытыми серой зимой с бесконечным холодом, от которого прячешься на облезлой кухне. «Я им еще Летова не ставил» — подумал я напоследок.
10. Американец Кларк
На одной из выставок я решил высказаться об увиденном (это была авторская экскурсия с артистом). Один художник размышлял о нетронутых перуанских племенах и их близости к природе. Я задал ему вопрос о том, как на их быт, культуру и жизнь влияют туристы и глобализм. Пока он отвечал на испанском, я вспомнил, как в российские 90‑е западная культура сметала всё на своём пути и как гениально на это отреагировали Виноградов с Дубосарским. Ответ последовал ожидаемый, размытый и невнятный, но среди зрителей неожиданно возник голос пожилого, коренастого мужчины с жирным американским акцентом. Его тезис заключался в том, что глобализм — это естественный процесс, что всё меняется, всё смешивается, и так было всегда.
Я напомнил ему, что он находится в Гаване, застроенной в течение 400 лет испанцами, насадившими местному населению католичество и испанский язык, а также упомянул о 1,2 миллиона рабов из Африки, свезённых на Кубу. Он внимательно посмотрел на меня, а потом спросил, как меня зовут, и протянул руку. Я ответил тем же и представился. Американец крепко сжал мою руку и притянул её к себе, удерживая мою ладонь. Через мгновение я сделал то же самое, притянув его руку к себе, и рассмеялся: «Ты делаешь как Трамп, тянешь руку собеседника к себе и удерживаешь её — это властный жест, не делай так со мной!» Он тоже рассмеялся, ответив, что я первый, кто ему об этом сказал.
Мы разговорились и позже решили пойти в бар. Он оказался куратором и в его планы входило показать выставку про бейсбол. Оказывается, этот вид спорта появился на Кубе примерно в то же время, что и в США. «Ты понимаешь, что ты представитель страны, которая обложила Кубу санкциями так, что она не может продохнуть уже более 60 лет? Твоё кураторское высказывание прежде всего политическое, и со стороны оно выглядит так: эдакий американец делает кубино-американскую выставку про бейсбол на этой самой Кубе. Немного цинично выглядит, может, ты им кроме картин лекарств и хлеба привезешь, а то им тут реально тяжело?»
До 1959 года всё на Кубе принадлежало американцам, после революции последовала национализация, что привело к тяжелейшим санкциям со стороны США. Если сегодня отказаться от социализма в пользу рыночных отношений, то все кубинские активы будут куплены за 10 минут каким-нибудь средненьким американским миллионером. Мне несколько раз приводили в пример Пуэрто-Рико и Доминиканскую Республику, которые также, как и Куба, оказались под контролем США после победы американцев в войне с испанцами. Там не было социализма, там капитализм, и поэтому уровень жизни в несколько раз лучше, чем на Кубе. Но нет независимости. И вот дилемма: что же лучше — свобода с отсутствием продуктов и лекарств первой необходимости или колбаса в холодильнике, но под контролем большого брата?
11. Дети и угощение
Еще перед отъездом кубинский гид Ирина попросила меня привезти ее родителям кашу быстрого приготовления и бородинский хлеб, а также конфеты «Ротфронт». Я, разумеется, все это привез и при первой встрече все передал. Надо сказать, что реакция была сдержанной, как будто бы такие просьбы она делала регулярно. Но я купил несколько упаковок конфет, примерно 7–8 шт, а также 2 коробки зефира в шоколаде. В один из вечеров я возвращался домой с набережной, и меня в очередной раз окружила толпа детей, просивших доллар. Я встал у двери своего дома, жестами показал, что я сейчас зайду в дом и вернусь. Потом я открыл дверь, поднялся на второй этаж, зашел в свою комнату и взял несколько упаковок конфет. Спустился, открыл входную дверь, дети стояли и послушно ждали. Как только я вышел на улицу, они сразу увидели, что у меня в руках какие-то сладости, и окружили тройным плотным кольцом. Детей было человек 25. Они старались выхватить упаковку конфет у меня из рук и заодно телефон. Я поднял конфеты вверх и крикнул «Стоп!», надеясь, что хоть это слово поймут или хотя бы обратят внимание на резкую команду. Так и произошло, они оцепенели и молча стояли и смотрели то на меня, то на конфеты высоко в небе. Я жестом показал, чтобы они встали в одну линию. После этого я начал раздавать конфеты по одной каждому ребенку. Среди детей был самый старший мальчик, которому я отдал оставшиеся конфеты, показав жестом, что одна конфета одному ребенку. Он кивнул головой и продолжил раздавать конфеты. Я вернулся в комнату. Через несколько минут на улице послышались детские голоса, они пели «Руссо туристо облико морале». Я почувствовал себя Бонифацием из известного советского мультика.
12. Музыкальный угар 24/7
Изо всех окон домов, окон машин и туктуков доносится жизнерадостная латиноамериканская музыка, которая, смешиваясь с визгами вездесущих детей, превращается в многомерную какофонию. Люди танцуют на улицах, достаточно зазвучать первым аккордам.
Вот эта особенность — веселиться в условиях, когда не знаешь, что будешь есть и чем будешь кормить своих детей, меня очень впечатлила. Какая-то витальная сила стоит за этим (и бесчисленное множество детей на улицах подтверждают это) или инфантильная обреченность. Кто-то мне сказал, что им просто не с чем сравнивать, т. к. цензура на Кубе процветает. Но я был лично свидетелем тому, что во всех кафе демонстрируются клипы с типичной западной dolce vita, без прославления труда и прочей социалистической чепухи.
13. Американец Даниэль
Даниэль жил со мной в одной кассе (колониальный дом с большим количеством комнат в аренду). Он только что вернулся из Колумбии и сразу отправился на Кубу. Первый вечер мы пили с ним пиво на балконе и обсуждали геополитику. Как оказалось, он приехал один, просто отдохнуть. В его отдых входили ежедневные экскурсии и секс-туризм. Ему был 41 год, и главное, на что он жаловался, это на американских женщин, мол, они стали слишком феминизированными, и не понятно, как с ними быть. «Приезжай к нам, у нас тебе будет еще хуже, будешь послушным песиком, тапочки будешь носить!» пошутил я. «У нас женщины очень сильные, в одиночку всю страну тянут. У нас процент разводов зашкаливающий, воспитанием занимаются только женщины, они главные в семье, садиках, школах, колледжах, университетах и т. д. Если говорить про доли мальчиков и девочек в новом поколении художников, то девочек не менее 90%, это я тебе говорю как преподаватель в трех школах». «Тогда нет, я лучше поеду обратно в Колумбию, там я бог и царь».
14. 40 лет любви
На открытии своей выставки я предложил зрителям взять любую работу-марку со стены и дать мне что-то взамен, на память. Поскольку никто не был предупрежден, мой улов состоял из самых личных вещей — от резинки для волос до ювелирных украшений. Но среди гостей была одна особенная женщина, которая знала концепцию заранее.
Она обладала невероятной судьбой. В молодости жила в СССР, её родители-кубинцы работали в Москве. В 18 лет она влюбилась в молодого человека, и, по её словам, всё шло к свадьбе. Но жизнь распорядилась иначе: её семья вынуждена была вернуться на Кубу. Четыре года они переписывались, но письма постепенно сошли на нет. Время шло, она вышла замуж, создала семью, как и её несостоявшийся жених.
Прошло 40 лет. Работа вновь привела её в Москву. Она написала ему, и они договорились встретиться. Их встреча состоялась в ресторане, где они проговорили несколько часов. Вспоминали молодость, рассказывали о жизни, но главным было другое — им нужно было высказать то, что копилось десятилетиями. Они признались, что разлука оставила в их душах незаживающую рану. Прощались, как заканчиваются великие истории любви — со слезами, признаниями и осознанием того, что все эти годы они вспоминали друг друга с нежностью.
Она рассказала мне эту историю на русском языке, так что никто в галерее нас не понимал — это только усиливало трогательность момента. Она плакала. Потом сняла со стены мою работу и взамен отдала мне конверт. Внутри была старая фотография — юные мужчина и женщина, улыбающиеся друг другу. Это были они. «Теперь всё закончено», — сказала она, передавая свою память о первой любви русскому художнику, впервые оказавшемуся с выставкой на Кубе.
Обмен: работа-марка, отпечаток моего детства, на личное воспоминание о первой любви. Символический бартер. Эти истории теперь обрели новые смыслы, зафиксировались в этом обмене.
Фраза «закрыть гештальт» вроде бы подходит, но звучит сухо и механистично. 40 лет жить с осознанием, что есть человек, который любит, помнит, переживает за тебя — и лишь обстоятельства разлучили вас. Боль от незавершенности: как примириться с прошлым, как начать новое, когда нет поставленной точки? Ведь каждое завершение требует символического акта — получения паспорта, переезда от родителей, рождения ребёнка, определения с профессией.
Я шёл домой, думая не об искусстве и не об открытии выставки. Есть вещи, которые просто человеческие. Истории любви, существующие испокон веков. Мы привыкли к ним в формате книг, сериалов, фильмов. Но когда они вдруг возникают рядом, так неожиданно, так непосредственно, так по-настоящему — они трогают и захватывают дух.
Пронести любовь через всю жизнь — наверное, самая красивая история, которая может быть. Современное искусство не терпит таких «розовых соплей», и у этого есть объяснения. Но всегда бывают исключения.
Владимир Потапов
В оформлении использованы личные фотографии художника
spectate — tg — youtube
Если вы хотите помочь SPECTATE выпускать больше текстов, подписывайтесь на наш Boosty или поддержите нас разовым донатом:
