Координаты, алгоритмы, javascript
В 2021 году в России впервые прозвучал «Концерт для оркестра общественного транспорта в четырех частях». Он написан Максимом Алёхиным, а исполнен водителями трамваев и троллейбусов Краснодара: ускоряя или замедляя движение на маршрутах, они в прямом эфире поставляли данные алгоритмам, которые генерировали звуки.
Алёхин представлял концерт дважды: на cryptorave в Санкт-Петербурге 20 марта и в «Теплице» в Краснодаре 2 июля. На обоих концертах части исполнялись отдельно и в миксе по 2–3 композиции. В Краснодаре оркестру аккомпанировал импрув-дуэт Ded Hasan Battle Cry от барабанщика и гитариста нойз- и мат-рок групп mrmraum и Tafna Валерия Балаяна и Кирилла Пахомова.
В ходе исполнений автор пояснял их музыковедческую и программистскую механику.
Оркестром он называет сайт с несколькими алгоритмами, которые сонифицируют1 движение общественного транспорта. 24/7 они перехватывают обновления с сервера, обслуживающего платформу с онлайн-данными о движении транспорта в Краснодаре. Из них алгоритм извлекает информацию о скоростях, типах машин (автобус, трамвай или троллейбус), маршрутах и координатах. Затем, в зависимости от скорости движения, другой алгоритм определяет, какие звуки, в каком порядке, какой длительности и частоты зазвучат.
Все четыре композиции создаются в четырех разных равномерно темперированных музыкальных строях. Этим решением Алёхин транслирует позицию, согласно которой вся история музыки — это перебор способов делить октаву на части.
Каждая нота — это высота звука в герцах. Октавой называется расстояние между двумя звуками, высота которых отличается друг от друга в два раза (55 и 110 гц, 220 и 440 гц и т.п.). Они воспринимаются похожими на слух. Поэтому даже не увлекаясь музыкой, люди узнают, например, ближневосточный или индийский характер звучания, так как в разных культурах октава делится на части по-разному. Более того, и в европейской музыке в разные времена ее делили по-разному. Так для индийской музыки традиционно деление на 22 неравные части, а для арабских народов — на 17 и 24 части. В европейской музыке сейчас общепринята октава из 12 равных частей, но в первой трети ХХ века в академических кругах была популярна микротональная музыка. Способов делить октаву так много, что этому посвящен отдельный вики-проект.
Первая из частей концерта Алёхина называется «Микротональная композиция на четвертитонах». В ней 24 ноты в октаве. Четвертая часть «Тревожные поиски ускользающих структур в окрестностях унисона» звучит в трехсотступенном строе; 300 нот в октаве — это близко к пределу различимости. Вторая и третья части названы наиболее поэтично — «Хор машин» и «Незадолго перед окончанием войны»; их звук наименее дискретен и тяготеет к долгим шумовым переливам и раскатам, медленно сменяющим друг друга.
Звуки в композиции можно упорядочить не только по высоте, но и расположить во времени. В третьей и четвертой частях промежутки между тонами фиксированные, так что они всегда звучат в одном темпоритме. В первых двух частях алгоритм мониторит среднюю скорость движения всего транспорта в городе, и если она возрастает, тоны звучат быстрее, если замедляется — медленнее.
Карта отображает все движущиеся составы, а красным зажигает те, чей тон звучит в данный момент. Все действия программ и движение транспорта отражает партитура — она пишется одновременно с исполнением, поэтому ее точнее называть протоколом или стенограммой. Все звуки не воспроизводятся из фонотеки, но создаются прямо в браузерах на устройствах того или иного пользователя — это равносильно удару по клавишам сидящего перед тобой пианиста.
Упрощенно процесс можно описать так:
- водитель нажимает на педаль;
- спутник фиксирует скорость и передает данные на сервер;
- алгоритм следит за обновлениями и перехватывает все новые данные;
- по координатам рисуется карта;
- сравнивая скорости, алгоритм решает, какой салон прозвучит сейчас, а для первой и второй частей еще и выясняет, как часто играть ноты в зависимости от средней скорости;
- скорость конвертируется в герцы;
- браузер издает соответствующий тон.
Как алгоритмы (не) решают проблему (псевдо)случайной композиции
«Концерт для оркестра общественного транспорта в четырех частях» — третья работа Алёхина в проекте Digital Fixation of Audio Processes (DFAP). Первые две были верны названию — они представляли собой традиционную конкретную музыку2 с фиксацией звуков бытовой и промышленной техники, смикшированных в тематические треки. «Концерт транспорта» фиксирует не сами аудио-процессы, но более общую закономерность: движение транспорта может и производить конкретные индустриальные звуки, и перевозить горожан, и извлекать из этого прибыль — успешны ли в этом краснодарские власти, мы обсудим ниже.
Перевод физических процессов в звук интересен Алёхину и как мысль о природе случайности. Движение транспорта может отставать от расписания из-за пробок и аварий, но если в реальном времени мониторить ситуацию на дорогах, то любое событие, кажущееся случайным, предстанет абсолютно детерминированным. Это рассуждение легко довести до крайности: в повседневности истинная случайность невозможна, есть только псевдослучайность, чьи обстоятельства просто неизвестны наблюдателю или игнорируются им. Значит, невозможна и алеаторика3.
Ровно так же Алёхин ставит под сомнение возможность полностью свободной импровизации. Ведь она всегда обусловлена контекстом — от вкуса и опыта исполнителя, его навыков и эрудиции до жанровых традиций, истории инструмента и методов сочинения. В этой связи гитарист, аккомпанирующий оркестру в Краснодаре, вспоминает известное выражение: неидиоматическая импровизация — это уже идиома. Так и «Концерт транспорта» оказывается в двойственном положении: музыка, создаваемая алгоритмом, кажется непредсказуемой, но порядок его работы строго определен, а движение транспорта сложно назвать хаотичным. При этом алгоритм выбирает тон в самый последний момент — так и водители изменяют скорость прямо сейчас, по ситуации. Их действия можно прогнозировать, но не предсказать на 100%, а время от принятого ими решения до его сонификации настолько короткое, что позволяет считать части концерта импровизациями.
Живой аккомпанемент оркестра сплетает изложенные мысли воедино: и алгоритмы, и музыканты импровизируют, но неясно, кто из них импровизирует свободнее. Рамки алгоритма заданы, с одной стороны, программистом, с другой — действиями водителей, которые, в свою очередь, подчинены расписанию и контракту с муниципальным перевозчиком. Музыканты же находятся в рамках возможностей своих инструментов, навыков и предпочтений. Но слушатель все равно не может предсказать поведение ни алгоритма, ни музыкантов.
От Авраамова до грибов
Начиная с манифеста футуриста Луиджи Руссоло «Искусства шумов» (1913) эксперименты с естественными звуками долгое время остаются в границах звукозаписи. В отличие от классификации инструментов Руссоло разделил шумы не по способам их производства, но по свойствам звучания — отрывистости, громкости, повторяемости и т.п. Этим он сместил акцент с того, что звучит, на то, как звучит что-либо. Возможно поэтому подобные эксперименты наиболее активно стали использовать деятели ангажированного (читай — левого) искусства. Эталоном стала «Симфония гудков», исполненная в Баку в 1922‑м и в Москве в 1923 году в годовщины революции. В «Симфонии гудков» донской казак и теоретик музыки Арсений Авраамов совместил хор и оркестр с грохотом выстрелов, воем сирен и гулом турбин — заводы, транспорт и военные городов производили звуки по партитуре, написанной Авраамовым. Он подробно описал бакинский опыт в 1923 году в журнале «Горн». За следующие полвека конкретная музыка описала круг, от записей окружающей среды обратившись к записи самой себя: в 1969 году американский композитор Элвин Люсье придумал и впервые создал 45-минутную композицию «Я сижу в комнате». Он перезаписывал одну и ту же запись своей речи, пока эхо помещения не превратило голос в тягучие дроунскейпы4.
Аналогии «Концерту транспорта» легче найти в цифровой современности. Сам Алёхин считает самым близким браузер от Netochka Nezvanova — nebula.m81 превращал HTML-страницы в абстрактные звуки и графику. Кстати, от экспериментов Неточки Незвановой Алёхин унаследовал слабую кросс-платформенность: если ее браузер работал только на iMac G3, то «Концерт транспорта» звучит лишь в десктоп-версиях — во времена mobile first это сродни затворничеству. Впрочем, так как весь код и использованные для его написания инструменты опубликованы под открытой лицензией, любой может сделать независимую копию Оркестра или его измененную/улучшенную версию.
С модой на science art 2010‑е принесли ряд занятных сонификаций природы. В 2015 году бразильский композитор Эдуардо Миранда образовал дуэт со слизевиком, который отвечал пианисту музыкальными фразами. Физарум многоголовый (Physarum polycephalum) реагировал на сигналы с микрофона, присоединенного к фортепиано. В ответ на разные ноты слизевик активировал электромагниты, вызывающие колебание струн. В 2020 году видео с грибами и кристаллами, подключенными к синтезатору, стали вирусными в соцсетях, а в 2021‑м в Санкт-Петербурге открывается скульптура с пьезоэлементами, которые переводят порывы ветра в музыку.
Правда, упомянутые проекты создавались уже после того, как в 2014 году сообщество экспериментаторов SoundArtist.ru опубликовало манифест «Сонификация завершена». Догматично веря в линейность истории искусства, они заявили: «Произведение, которое не содержит в себе ничего, кроме голой “сонификации”, уже не может считаться искусством, ибо это просто технический прием, доступный сегодня любому школьнику». Ситуацию спасло лишь то, что они великодушно «оставили за художником право использовать “переведение любых данных в звук” в качестве элемента или инструмента в контексте художественного произведения».
Сонифицировать транспорт — еще один способ эксплуатации водителей
Вместо органики и стихий Алёхин сонифицирует социум. Этим его концерт ближе круглосуточной слежке радиолюбителей за станцией «Жужжалка» с редкими позывными советских/российских военных. Или — напоминает прямые эфиры с частот американских полицейских на выступлениях Boris Policeband. Эксплуатируй эксплуатирующих! — так могли бы перескандировать Ленина и сталкеры радиостанций, и Борис Перлман с Генри Флинтом. Но Оркестр общественного транспорта скорее символически эксплуатирует эксплуатируемых, разрабатывая ту же проблематику, вокруг которой строил свои перформансы Сантьяго Сьерра. Символическая эксплуатация водителей заключается в том, что именно их действия влияют на итоговый звук. Серверы просто собирают, классифицируют и передают данные, муниципальный перевозчик организует и контролирует весь процесс — зарплатой и штрафами вынуждает следовать расписанию и стимулирует скорость, но не создает ее непосредственно.
Символичность эксплуатации прослеживается и в различении символического и иных видов капитала. Сонифицируя транспорт, Алёхин эксплуатирует водителей сугубо метафорически, так как это приносит дивиденды исключительно в социальных полях современного искусства, гуманитарного знания, программирования или смежных областей. Конвертировать эту прибыль автор может только в культурные или социальные статусы, но точно не в деньги — по крайней мере, в случае «Концерта транспорта» единственный инструмент монетизации был разыгран как дополнительный концептуальный нюанс. Речь о льготах/скидках, объявленных вместе с нарочито низкой платой за концерт в Краснодаре: вход стоил 100₽, а сотрудники транспорта могли пройти бесплатно по удостоверению предприятия или трудовой книжке. Остальные гости могли показать проездной билет и сэкономить 30₽ (цена проезда в Краснодаре). Эта скидка документировала связь недавних пассажиров с тем транспортом, который продолжал двигаться по маршруту — теперь вместо реального шума машин можно было услышать интерпретацию их скорости.
На этот счет Алёхин рассказывает предысторию. Ранее он предлагал Краснодарскому трамвайно-троллейбусному управлению (КТТУ) другой саунд-арт от DFAP — прикрепить к корпусу и механизмам салонов контактные микрофоны и раздать фиксируемые звуки пассажирам по wi-fi. Задумка таких звуковых скульптур в честь 120-летия краснодарского трамвая не впечатлила перевозчика. Поэтому автор решил не обсуждать с ним сонификацию трафика, ведь в отличие от скульптуры ни участие, ни согласие КТТУ для концерта не нужно: водители просто давят на педали — и этого достаточно для игры оркестра. И поскольку концерт эксплуатирует (исполняется) именно коллектив(ом), он звучит — хоть и медленнее — даже в ночной перерыв, когда вместо 150–300 дневных пассажирских салонов на дорогах остается 5–7 технических.
Размышления о символической эксплуатации водителей заставляют вспомнить последнюю забастовку в КТТУ: она случилась 10 лет назад и не смогла прервать движение, так как в ней участвовало крайне мало сотрудников. Они жаловались на устаревший транспортный парк без обогрева зимой и кондиционеров летом и, конечно же, на задержки зарплат. За 2010‑е КТТУ неоднократно заявляло о нерентабельности предприятия и огромных долгах. Положение исправили только к 2019 году, когда задолженность достигла минимума за десятилетие, а в следующем году впервые за долгое время перевозчик получил чистую прибыль. Этого добились увеличением числа машин на маршрутах, покупкой новых трамваев и троллейбусов и ужесточением контроля за кондукторами. В то же время с января 2013-го по 2020 год проезд подорожал с 10 до 30 рублей.
Имея в виду этот контекст, в «Концерте транспорта» легко усмотреть критику инфраструктуры Краснодара, которая на десятилетия отстает от стремительного роста его населения и площади. Алёхин нигде не артикулирует этот аспект, либо считая подобные выводы сами собой разумеющимися, либо находя такие автокомментарии моветоном. Но один нюанс все же делает урбанистическую интерпретацию уместной: кроме двух городов, теряющих данные на пути к тому же серверу, что и Краснодар, Алёхин не нашел аналогичных уязвимостей в онлайн-расписаниях других городов РФ. То есть КТТУ не только опаздывает с обновлением парка и строительством новых линий, но и пользуется слабозащищенным софтом.
Раз транспорт не останавливается ни на секунду, и водители вынуждены производить сонифицируемую скорость нон-стоп, концерт предстает узлом взаимных эксплуатаций. Очевидна и зависимость автора от исполнителей, ведь без их ускорений/торможений не прозвучит ни звука. Если представить, что весь краснодарский транспорт может остановиться на момент, тогда концерт представит собой идеальную тишину — как если бы Дюшан и Кейдж не сделали ни хода в тональных шахматах5. Художник представил бы замерший транспорт реди-мейдом, а композитор назвал бы его паузу одной из частей 4’33”.
Автор Александр Гончаренко
Редактор Анастасия Хаустова
Spectate — TG
Если вы хотите помочь SPECTATE выпускать больше текстов, поддержите нас разовым донатом:
- От англ. sonification — вид искусства на стыке саунд- и сайнс-арта, использующий немузыкальные данные и переводящий их в звук.
- От франц. musique concrète — вид экспериментальной музыки, материалом для которой используют преимущественно записи естественных звуков природного или антропогенного происхождения.
- От англ. aleatoric — метод в музыкальной композиции, отдающий ее структурные характеристики на волю случая и/или свободной интерпретации исполнителями по их усмотрению.
- Звуковые текстуры из монотонных гудений и жужжаний без отчетливых атак и с крайне медленными модуляциями.
- В перформансе Reunion (1968) Кейдж и Дюшан играли в шахматы на электронно-звуковой доске, где у каждой фигуры был свой тон, который усиливался при ходе ею.
