Интернет изменил не только нашу жизнь, но и современное искусство. Существует множество специализированных ресурсов: мультимедийные архивы и музейные коллекции, сообщества по классическому и современному искусству, сайты галерей и выставок. Сайтами Google-Art, Rhizome.org, E‑flux пользуются по всему миру. Важное место занимают социальные сети, где можно общаться и создавать сообщества по интересам.

В России мало ресурсов в области современного искусства, использующих возможности интернета не сколько для публикации материалов, но и для социального взаимодействия. Одним из таких проектов, демократических по своей сути, является группа во ВКонтакте «Это искусство. Или нет?»¹, одно из самых больших сообществ, посвященных современному искусству, где судьба произведения – искусство или нет — решается с помощью публичного голосования участников. Группа была образована в 2015 году, сейчас в ней  49 000 участников, опубликовано около 3 700 записей. Записи публикуются как от имени администратора, так и предложенные участниками, комментарии открыты.

Группа публикует не только хрестоматийные работы современных художников, но и резонансные, нестандартные произведения, или те, о которых не каждый знает. Здесь можно найти скриншоты рекламных плакатов или кадров из новостей, а также посты-подделки, в которых за произведение искусства выдается простая картинка из интернета, подписанная несуществующим именем и названием. Неважно, как публикуется в группе запись: без описания или с развернутой справкой — в основе этого проекта лежит ироническая и низовая интерпретация современности, когда интернет позволяет комментировать и судить каждому. Суждение об искусстве всегда претендовало на научность, свободную от мнения. Здесь же мы видим, как создатель сообщества вводит новый нестабильный элемент — голос большинства — ставший главным критерием в определении искусства и неискусства.

Сообщество как агрегатор

Группу можно назвать «редимейд-галереей»: циркулирующие, ежедневные, потоковые образы из интернета выбираются, оформляются и представляются на суд зрителей, а администратор выступает своеобразным куратором сетевого пространства. Джозелит определял агрегаторы как «интернет-сервисы, вроде CAD или E‑flux, которые фильтруют информацию о потреблении в мире искусства, позволяя, как утверждает новое поколение художников и критиков, формировать обширные потоки и резервуары информации о мире искусства при помощи цифрового шаблона поисковых алгоритмов и компьютерных визуальных интерфейсов: от ноутбуков до смартфонов»². «Это искусство» представляет собой «курируемую поисковую систему»³, которая предоставляет не просто изображение произведения и сведение о нем, но и индекс его соответствия статусу произведения искусства. Паблик задает свой алгоритм определения через «да/нет» голосование, не претендует на конечное решение и оставляет возможность для противоположного перевеса. Разнородность информации и социальной принадлежности участников соответствует основной характеристике агрегатора как «объективного коррелята понятия множества».

Джозелит называл E‑flux, проект художников Антона Видокля и Хульетты Аранды, «базой данных, демонстрирующей “информационное бессознательное”современного искусства»⁴. E‑flux предлагал «поисковый алгоритм», основанный на выборе Видокля и Араны, для текущего арт-процесса, являясь информационным бюро. В России похожим образом функционирует «Артгид». «Это искусство» пытается собрать не эфемерный текущий арт-процесс, а всю историю искусства, курируемую не просто одним человеком, а целым сообществом участников. Там, где агрегация подчинена власти персонализированных авторов — искусствоведов и арт-критиков — «Это искусство» предлагает иной принцип: анонимный, деперсонализированный подбор произведений для ленты новостей, доступный для вмешательства любому участнику сообщества.

Убить Дюшана

Демократический принцип регуляции группы претендует на отказ от единоличной власти, но также подвергает сообщество постоянной опасности исчезновения из-за конфликта с более реальной властью: интернет-дружинами, соблюдающими нормы морали и коммуникации в сообществах или законы о «лайках и репостах». Например, группу однажды чуть не удалили из-за жалоб участников на опубликованные фотоработы Браткова. Насколько удачно выполняется задача бахтианского переворачивания верха и низа именно в искусстве — переворачивания ситуации институционального и элитарного определения искусства в пользу определения массового, народного? 

В анонимном интервью создатель сообщества пишет, что «Фонтан» Дюшана — «это начало и, одновременно, конец искусства»: «он не просто перевернул писсуар, он перевернул наше восприятие и понимание того, чем теперь может являться современное искусство — всем»⁵. Это, по его мнению, привело к перенасыщению мира искусства, низкому качеству работ, симуляции искусством жизни, нехватке объективности: «Искусство превратилось в конкурс красоты с комиссией, которая сама его и учредила». Эти размышления вылились в концепцию группы, где осуществляется «верховный суд над искусством» посредством демократического голосования: «Я понял, что единственное, что спасет искусство — это если мы повернем время вспять, вернемся в 1917 год, как Терминаторы, и убьем Марселя Дюшана».

Дюшан объявляется persona non grata и виновником устроения мира современного искусства. Многие обвиняли Дюшана в уничтожении искусства. В своем последнем интервью Дюшан предлагает любому найти восемь одинаковых предметов, подписать их и продать за 2 тысячи фунтов. Но он предостерегает от неверной интерпретации его слов и действий: «Искусство мертво в том смысле, что, вместо того, чтобы заниматься раскладыванием по полочкам — сколько-то художников, столько-то квадратных метров, — оно станет универсальным, станет частью жизни каждого человека. Каждый будет художником, но не будет именно так называться»⁶. Тьерри де Дюв в работе «Именем искусства. К археологии современности» пишет: «Реди-мейд не говорит нам, какова сущность искусства, но не говорит и того, что искусство не имеет сущности. Он не говорит, каковы необходимые и достаточные условия принадлежности к искусству любого, абсолютно любого объекта. Но не говорит и того, что никаких условий в искусстве нет. Он оставляет нас с нашим незнанием и ответственностью. Если он что-то и говорит нам — а он говорит, — так это то, что искусство относится не к порядку видения и знания, а к порядку суждения»⁷. Революционность посыла Дюшана кроется в его отстаивании права любого на суждение об искусстве. Формула, следующая из закона реди-мейда «делай что угодно» разворачивается в ряд установок: «Делать — значит судить, судить — значит делать, и это суждение включает обязанность»⁸. Уничтожения Дюшана посредством сообщества не происходит, но принцип Дюшана доводится до предела. Карнавал Дюшана, этого Гаргантюа современного искусства, сделал искусство плюралистичным. Но можно ли снять плюрализм в искусстве плюрализмом суждений? Кажется, они лишь поддерживают друг друга.

Бахтин, анализируя Рабле, наделял «профанацию» реальной способностью сохранять равновесие системы «власть-народ». Средневековый карнавал, как часть «смеховой культуры»⁹, с шутками, плясками и гротеском являлся зазором неотчужденного бытия. «Это искусство» также переворачивает ситуацию «всё — искусство» в пользу разделения искусства и неискусства, предоставляя решение обычным пользователям ВКонтакте: «Что есть мнение эксперта сейчас? Ничто. Покажи ему обычную стопку бумаг и стопку бумаг Мартина Крида — он не сможет найти отличий. Потому, что отличий больше нет». Пользователь видит картинку, известное имя и описание, но его выбор лишь реакция на факт отображения контента в его ленте. Можем ли мы быть уверены, что этот выбор не случаен? В постоянном скроллинге очень легко навести и нажать курсором мыши не туда.

«Убийство Дюшана» с помощью концепции сообщества «Это искусство» — задача, скорее претендующая на удовлетворение ресентимента и захват власти определять, что есть искусство, а что нет. Другой вопрос, насколько хорошо эта власть осуществляется. За голыми цифрами голосования не видно хода рассуждения, каким бы оно ни было. Но если нет рассуждения — есть голый количественный, а не качественный вердикт. Сообщает ли этот вердикт что-либо непосредственно о произведении? Ситуация осложняется еще самой спецификой сети. Свобода и анонимность использования своей виртуальной репликации в сети развязывает «пальцы»: поэтому социальные сети становятся местом троллинга, буллинга, «срача» и шума, снижая доступность информации и знания. Самому искусству в ситуации интернет-сообщества прививается низовое, непосредственный «ржач». Нужно иметь в виду, что имея освободительный потенциал, такая прививка может заразить непосредственную критику и блокировать выход суждения.

Производство комментария

Суждение, которое выносят участники сообщества, элементарно. Совершая номиналистический жест, большинство несогласных с тем, что произведения Трейси Эмин или Тани Бругеры — искусство, отказываются от подчинения реальным устоявшимся институциональным определениям. 

Свержение авторитетов мира искусства — рынка и институций — задача не новая. Институциональная критика зародилась в конце 60‑х годов 20 века и в настоящее время продолжает выполнять роль самокритики поля искусства. «Это искусство» противопоставляет серьезным теоретическим изысканиям иронию и смех. Процесс голосования «да/нет» похож на афинскую казнь Сократа. Создатель группы пишет: «Нам пришлось вернуться во времена гладиаторов и голосовать на поле боя. Это то, что спасет искусство. Очистит его. Изменит историю искусства. Публичное голосование — это единственный верный путь, который поможет понять, искусство это или нет, ведь иных способов более не существует». Такая трактовка сближает деятельность паблика с  неоавангардными практиками художников, направленными против институций. 

Сет Прайс в «Дисперсии» пишет о новых реалиях, с которыми авангардным стратегиям приходится сталкиваться в наше время: «нужно использовать не просто механизмы доставки популярной информации, но и ее общие формы»¹⁰. «Это искусство» работает как «популярный архив вкупе с публичным обсуждением», что вписывает его в глобальную медиасферу и распространяет и популяризует современное искусство успешнее, чем малотиражные печатные издания или платные реальные музеи. То есть, сетевой агрегатор, такой как «Это искусство», обладает многими преимуществами: 

• доступность в любой точке мира, 
• мультимедиальность,
• возможность поделиться материалом,
• демократичность.

Эти преимущества не должны увести нас от рефлексии о недостатках и об опасностях, которые за ними скрыты. Можно только надеяться на осознанный выбор читателя паблика, потому что цифры — 10 или 1000 человек, которые принимают участие в голосовании — не имеют значения для итогов. Они функциональны и могут лишь поддерживать идеологию тех же самых институций, борющихся за посещаемость, и рынка, борющегося за прибыль. Несмотря на то, что власть последних пошатывается, она возможно становится только крепче.

Создатель сообщества пишет, что голосование — «единственный возможный и объективный вариант. Других альтернатив нет». Постоянное вопрошание заставляет зрителя задумываться о критериях, которые он применяет к произведению искусства, учит думать самостоятельно. Но насколько верна стратегия голосования и что она дает, кроме развлечения зрителя, кроме подаренной иллюзии, что его выбор имеет значение? «Все в руках зрителя. Мы сами выбираем еду в магазине, мы выбираем своего президента, мы выбираем, искусство это или нет» — пишет администратор паблика. Если два человека спорят о чем-то, занимая прямо противоположные позиции, единственной возможностью сдвинуть спор с мертвой точки будут аргументация и открытость. За цифрами «да/нет» на них можно только надеяться, а «медиасрач» и «кибербуллинг» рискуют свести все к свободной, но пустой игре мнений. 

Вместо провоцирования дискуссии и утверждения социальных связей, «Это искусство» замыкается в производстве контента для шеринга и комментария. Описания произведений искусства и комментарии под ними не выходят за пределы интернета. Сами результаты голосования еще больше запутывают ситуацию: нужны ли нам определения? нужны ли нам критерии? нужна ли нам критика? Стремление к сообщности, ясность критических суждений и участие в актуальном художественном процессе могли бы вывести «Это искусство» из троллинга в поле реального дискурса об искусстве, в борьбу за «современное».

Или нет?

Анастасия Хаустова

ПРИМЕЧАНИЯ

В материале использованы скриншоты записей и голосований, опубликованных в группе «Это искусство. Или нет?».

Текст был подготовлен для презентации на семинаре в Лаборатории Художественной Критики на Винзаводе в августе 2018 года. Автор выражает благодарность Егору Софронову за советы и наводки, а также редакции Spectate за редактуру.

---

---

1. Это искусство. Или нет? // ВКонтакте, доступно по https://vk.com/art_or_bullshit
2. Джозелит Д. Об агрегаторах // Художественный журнал, доступно по http://moscowartmagazine.com/issue/2/article/17
3. Там же.
4. Джозелит Д. Ассоциация как хостинг // Искусство с 1900 года, 2009а — М., «Ад Маргинем Пресс», 2015. — с. 743
5. Анонимное онлайн-интервью было взято с помощью заранее подготовленного опросника в июле 2018 года. В конце интервьюируемый полностью отказался от всех своих слов. Но мы используем их как опору в анализе. Да и почему бы нет, в конце концов.
6. Бейквелл Д. Я хотел найти точку безразличия. Интервью с Марселем Дюшаном // The Art Newspaper Russia, 13 июля 2018, доступно по http://www.theartnewspaper.ru/posts/5885/
7. Де Дюв, Т. Именем искусства. К археологии современности. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. — с. 164
8. Там же, с. 165
9. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. — М.: Эксмо, 2015. — с. 15
10. Price S. Dispersion // 2002, с. 8., доступно по http://www.distributedhistory.com/Dispersion2007.comp.pdf